Фантастика и фэнтези в театре — это не только спецэффекты, но и глубокие смыслы, социальные вопросы и вечные темы.
Почему в этом году Коми-Пермяцкий национальный драматический театр им. М. Горького решил посвятить лабораторию «Живая классика», в котором участвуют молодые режиссёры со всей страны, именно этим жанрам? Как режиссёры создают новые миры на сцене без дорогих декораций? И почему театру важно искать молодые таланты? Об этом в интервью с заведующим литературной частью театра Романом Никоновым.
СПРАВКА
XI лаборатория «Живая классика» для молодых режиссеров прошла в Кудымкаре с 11 по 16 августа. Формат: эскизы до 45 минут. Участники: • Полина Алёхина (Санкт-Петербург), «Стальной сад», по мотивам произведений Айзека Азимова; • Анна Морозова (Калининград), Аркадий и Борис Стругацкие «Малыш»; • Никита Огарков (Москва), Сергей и Марина Дяченко «Луч»; • Константин Соя (Санкт-Петербург), Кэтрин Патерсон «Мост в Терабитию» (инсценировка Риты Кадацкой); • Ксения Отинова (Кудымкар), Донна Харауэй «Манифест киборга». Эксперты лаборатории: Мила Денёва (Москва) — театровед, заведующая литературной частью Российского Академического Молодёжного Театра, Алиса Фельдблюм (Санкт-Петербург) — театровед, театральный критик, корреспондент «Петербургского театрального журнала», автор и ведущая «Петербургского театрального подкаста».
Зачем театру фантастика
Марина Сизова, АиФ-Прикамье: Роман, тема нынешней лаборатории: «Сто лет тому вперёд». Почему именно фантастика и фэнтези?
Роман Никонов: Многие считают эти жанры «низкими», чисто развлекательными. Но это заблуждение. В них — мощный гуманистический посыл, социальный подтекст, оригинальные идеи. Толкиен, Азимов, Стругацкие, Лем — это живая классика, которая продолжает вдохновлять и будет делать это ещё долго. А театр, кажется, лишь в малой степени освоил эти направления. Вот мы и решили восполнить пробел.
ДОСЬЕ
Роман Никонов родился в 1993 г. в Кудымкаре. Окончил историко-политологический факультет Пермского государственного национального исследовательского университета. Работает в Коми-Пермяцком национальном драматическом театре заведующим литературно-драматургической частью.
— Это запрос режиссёров, зрителей или внутреннее решение?
— Всё вместе. Театр должен быть про сегодня и сейчас. Мы учитываем и зрительский запрос, и интерес режиссёров, и актуальность темы.
— Фантастика в театре — это же про спецэффекты? Как вы обходите условность сцены?
— Театр не должен соревноваться с кино в зрелищности. С пресловутой «зелёнкой» (компьютерными спецэффектами в кино. – Ред.) живой сцене бодаться не нужно.
Любое художественное произведение в большей степени существует в чертогах разума (воображении) человека. Читаем ли мы книгу, смотрим спектакль, слушаем музыку, проходим видеоигру — всё происходит в нашей голове. И произведение — лишь отправная точка. Эти произведения как-то резонируют с нами, задевают нас «за живое», а дальше работает наша фантазия. Об этом был один из эскизов — «Мост в Терабитию» режиссёра Константина Сои. Для создания сказочной страны героям не нужны спецэффекты, нужны лишь желание и вера. Зачем показывать мне вселенную, если я могу создать её у себя в голове? Актёры в этой ситуации — проводники, которые сопереживают и вместе с тобой проживают предлагаемые обстоятельства. И это куда более способствует погружению, чем дорогая картинка на экране.
Любая локация — целая вселенная
— Как отбирали произведения?
— Мы заявили: «Хотим фантастики в этом году!» А дальше — выбор режиссёров. Конечно, многие взяли классику — Брэдбери, Лавкрафта, Беляева, Азимова, Стругацких и др. Но были заявки и по произведениям современных, известных и не слишком фантастов: Дяченко, Патерсон. Важно было показать разнообразие жанра.
— В фантастике важны миры, а не только диалоги. Как это передать на сцене?
— Интересный вопрос! Особенность нашей лаборатории в том, что показы эскизов проходят не только на традиционных сценах. Представление может состояться в гардеробе, художественном цехе, фойе малой сцены, где зрители сидят в помещении у окон, а действие происходит на улице (это всё реальные примеры из показов разных лет). Почему бы не сыграть эскиз на фоне заката? Или грозы? Одна из лабораторий вообще проходила в школе — показы шли в учебных классах, коридорах и на лестницах. У Стивена Кинга есть рассказ «Этот автобус — другой мир». Вот и у нас каждая локация становится параллельной вселенной.
— Если бы вам предложили поставить любое фантастическое произведение, что бы выбрали?
— Говард Филлипс Лавкрафт, почтенный отец Ктулху (один из самых известных и популярных богов лавкрафтианского пантеона, внешне имеет черты осьминога, дракона и человека) и хтонического ужаса из глубин Вселенной в целом настойчиво просится на театральную сцену. Но эту дверцу, кажется, пока так никто и не решился открыть.
Трамплин для новых имён
— Как строится работа с режиссёрами и экспертами?
— Режиссёры подают заявки, мы выбираем самые сильные: наиболее интересные и нужные именно сейчас идеи и замыслы.
Режиссёр должен продемонстрировать, что у него не просто есть классная идея, а он знает, как её реализовать в формате лабораторного эскиза. Театру же нужно сделать так, чтобы режиссёры «не толкались локтями» и не мешали друг другу. Убедиться, что хватит артистов, технического персонала, рабочего пространства и прочих ресурсов.
Большую роль в процессе создания лабораторного эскиза играют актёры, которые могут выступать полноценными соавторами. Есть куратор лаборатории (как правило, главный режиссёр театра), который в постоянном контакте с участниками.
Эксперты (приглашенные театральные критики) видят итоговый результат, интерпретируют его и могут давать рекомендации, но в процессе создания не участвуют. Последнее слово — за режиссёрами-участниками. Всё задумано для того, чтобы они показали, на что способны.
— Как вы оцениваете уровень участников этого года? Есть ли среди них те, кто может задать новый тренд?
— Мы получили множество заявок и можем сделать уверенный вывод — фантастика и фэнтези интересны современным молодым режиссёрам. Они знают, любят этот материал, для них там много сокровенного, личного, через эту призму они хотят и могут высказываться.
Теперь «мяч на стороне театров», им нужно пустить фантастику на свою сцену, поверить в неё. Обязательно найдутся режиссёры, которые будут с этим направлением работать, и мы получим много новых, ярких имён.
— Есть ли шанс, что эскизы станут полноценными спектаклями?
— Конечно! Один из прошлогодних эскизов был доработан и сейчас в репертуаре («Станционный смотритель», режиссёр Камиль Гатауллин), ещё один будет дорабатываться в новом сезоне («Вам и не снилось», режиссёр Виктория Печерникова).
Главный интерес театра в рамках лаборатории — познакомиться с новыми режиссёрами, увидеть их возможности и, если всё складывается, сотрудничать в дальнейшем. Бывший главный режиссёр нашего театра Юлия Беляева познакомилась с театром как раз участвуя в лаборатории! И в этом году мы открыли новые, интересные для нас имена и будем стремиться к тому, чтобы участники поработали на нашей сцене.
— Если бы у вас были неограниченные ресурсы, как бы вы изменили формат лаборатории?
— Я думаю, мы предоставили бы режиссёрам все возможные ресурсы, дали бы полный «зелёный свет», чтобы пропасть между замыслом творца и итоговым результатом действительно определялась только его талантом и возможностями.
Живые эмоции
— Как вы считаете, театр сегодня больше зависит от классики или ищет новые тексты?
— По-разному. В идеале нужно стремиться к разумному балансу между классикой и современностью. Классика не исчерпана, при этом есть запрос на новые идеи и смыслы. И тут фантастика и фэнтези в помощь! Большую роль играют настроения и предпочтения зрителей, мы должны давать людям то, что они хотят и любят, при этом ненавязчиво предлагать что-то новое, не зацикливаться и не стагнировать.
— Как цифровая культура (киберпанк, постапокалипсис, виртуальные миры) влияет на театральный язык?
— Театр ищет точки соприкосновения. Наглядным примером может служить один из эскизов лаборатории — «Манифест киборга» режиссёра Ксении Отиновой.
Наша привязанность к телефонам это… проблема? Зависимость? А что, если взглянуть на это под другим углом? Телефон даёт нам рабочие инструменты, берёт на себя рутинные задачи, делает нас эффективнее, упрощает общение, хранит воспоминания и т. д.
Перед началом эскиза зрителей просили не отключить телефоны, а наоборот — активно использовать их при показе. Устройства стали полноценными участниками.
Если же говорить в целом, то складывается ощущение, что цифровая культура развивается очень быстро, театр за ней не поспевает, но определённо меняется под её воздействием.
— Если бы лаборатория «Живая классика» была космическим кораблём, что бы вы взяли на борт?
— Машину времени. И устройство, позволяющее стереть себе память, ведь «я хочу пережить это вновь».
— Тема нынешней лаборатории «Сто лет тому вперёд». Каким вы видите театр через сто лет?
— Вожделенным! Только представьте, на лицах людей маски, где вместо эмоций — эмодзи. А ты так скучаешь по настоящим эмоциям на живых лицах! А они — в театре.
Аргументы и Факты