Нужна драматическая актриса

«Да понимаешь ли ты, что такое драматическая актриса? Бросится женщина в омут головой от любви — вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю». Трагик Несчастливцев выступил как настоящий режиссер-мучитель, даром что режиссеры тогда в театрах не водились. И вообще-то был прав. Что в те далекие времена, что сегодня отыскать настоящую драматическую актрису, чтобы не играла, а жила, чтобы «душа… жизнь, огонь», довольно трудно. Такая актриса появилась в 1973 году в Коми-Пермяцком драматическом театре. Ее зовут Валентина Мещангина. О ее «начале» мне рассказал Владимир Дмитриевич Гуляев, народный артист России, лауреат Госпремии им. Станиславского, более тридцати лет руководивший театром.

«Привела ко мне директор музыкальной школы семнадцатилетнюю девочку, сказала, что хорошо бы ее взять в театр. Она училась в Пермском хореографическом училище, но по каким-то причинам не закончила его. Девочку я взял, но что с ней делать, не очень понимал. Я тогда репетировал „Тартюфа“ и дал ей маленькую роль Флипоты, служанки госпожи Пернель. Помню, как испуганная девчонка буквально пряталась за спину гневной старухи, которую играла прекрасная актриса Светлана Черноблер. Довольно быстро стало ясно, что девочка одарена. Она от природы, подчеркиваю, от природы пластична и музыкальна, певуча. И уже через несколько лет Валя выросла в настоящую лирическую героиню».

Тут стоит сделать отступление. Вот такие фразы: «привели мне семнадцатилетнюю девочку» или «пришел в театр мальчик с мамой» — я слышала только в Коми-Пермяцком национальном театре. Потому что это такой особенный театр, куда можно было прийти «с улицы», а через несколько лет стать хорошим артистом. Это очень самобытный театр, со своими традициями, с памятью о тех, кто создавал его в далекие тридцатые годы. А тогда — кого только не было в городе Кудымкаре на севере Пермского края! Какие нездешние, не уральские лица смотрят с пожелтевших фотографий… За ними никому не ведомые судьбы и, может быть, тайны, приведшие их сюда. Создавались первые национальные студии, молодые учились у старших, старшие учились у тех, кто начинал театр. И кроме того, в нем работало несколько выпусков национальных студий ЛГИТМиКа.

Так что училась Валя Мещангина у тех, кто был рядом. И довольно быстро начала играть ведущие роли. В «Старом доме» А. Казанцева, в «Береге» Бондарева, в «Слуге двух господ». В знаменитой «Снегурочке» (режиссер Владимир Гуляев, 1983), за которую театр получил несколько Государственных премий, она играла Купаву. Когда ее героиня бежала к реке, чтобы броситься «в омут головой», как положено у Островского, все замирали. «Хороша она была необыкновенно. Красавица, черноглазая, с танцующей походкой… Она играла вроде бы сказочную героиню, но играла драму реальной жизни, играла оскорбленную предательством женщину. Конечно, это был поэтический реализм, не бытовой, но там уже от сказочной героини и следа не оставалось. Это была жизнь», — это из рассказа Софьи Ляпустиной, заместителя председателя пермского отделения СТД

Валентина Мещангина играла много, по несколько ролей в сезон. И каждая роль открывала новые грани ее таланта. В ней была и острая характерность, и открытый мелодраматизм (она прекрасно играла в мелодрамах Островского), и комизм. И потрясающая стильность в европейских пьесах.

Ее Гелена в «Варшавской мелодии» (режиссер Станислав Мещангин) была прелестна, лукава и нежна в первом действии. Но мало кто из актрис мог так сыграть драматический перелом судьбы, как она в этой роли. Безнадежное одиночество несла в себе ее Гелена, когда встречалась с Виктором (Александр Пыжов) в Польше, и это было видно в ее прямой напряженной спине, в каждом повороте головы. Она играла так подробно, что все время было чувство, что перед тобой киношные крупные планы. Играла и за себя, и за партнера. К сожалению, это происходило часто. Об этом говорил мне и В. Д. Гуляев: «Она, конечно, была всегда сильнее своих партнеров. Но она их не переигрывала. Они играли неплохо, но она-то — жила. А достойного партнера для нее в театре не было».

Жизнь. Жила. Вот это и есть ключевые слова в рассказах о заслуженной артистке России Валентине Мещангиной. Не знаю, как бы она отреагировала на ахматовские строки «когда б вы знали, из какого сора…». Но ее искусство питается «сором жизни». Ее жизнь тяжела, как жизнь многих женщин, живущих в малых городах России. И голод в девяностые годы, и безденежье, и невозможность куда-то уехать — на руках двое сыновей, больная, много лет парализованная мать, теперь, после ее ухода — отец. Она пережила и развод с мужем, и работу с ним в одном коллективе (обычная история в театре), и одиночество, словом, весь набор, чтобы стать настоящей драматической актрисой.

Сколько же ролей она переиграла… больше восьмидесяти. Среди них так много всего, что, кажется, невозможно определить ее амплуа. Помню ее Анну Владимировну в «Светит, да не греет» Островского (режиссер В. Гуляев). Ей, наверное, трудно было играть эту холодноватую женщину, уж очень она была переполнена любовью и жизнью. И это, конечно, прорывалось и придавало роли не существующий у Островского подтекст. Она была «каскадной» Долли в «Хэлло, Долли» (режиссер Станислав Клитин), провинциалкой мадам Эгревиль, приехавшей в Париж, и оценивающей этих простаков парижан в «Дамском портном» Фейдо (режиссер Владимир Берзин), она пела, танцевала, играла и драматические, и комедийные роли, невероятно смешно играла в «деревенских» пьесах. В непритязательной комедии «Выходили бабки замуж» она, еще вполне молодая женщина, так сыграла Васену, что невозможно было смотреть без гомерического хохота.

Мещангина как будто примеряла на себя этих забавных «старух», готовясь к всегда болезненному переходу на возрастные роли. Она сделала этот шаг решительно: своими красивыми ножками, сохранившими балетную выворотность, легко переступила возрастной порог, сыграв Розу Александровну в «Ретро» Галина (режиссер С. Мещангин). Именно сыграв, даже немного «жирно», но оправдав свою актерскую яркость эксцентричным характером героини. И так была трогательна и нелепа бывшая балерина (она играла именно балерину) в ее исполнении, что сердце сжималось от жалости.

Но вообще-то играть всех этих эксцентричных дам, дамочек, теток — для нее было все равно что микроскопом орехи колоть.

Была у Мещангиной роль, выношенная вместе с режиссером Виктором Ильевым, который поставил в Кудымкаре «Вассу Железнову». Сам он считает, что для нее гораздо ближе был бы первый вариант, но для юбилея театра, носящего имя Горького, был выбран второй. Но и там она была потрясающе современна, сыграв одиночество и тоску еще молодой женщины, которая тащит на себе непосильное для нее бремя. Режиссер говорил: «Валя отзывалась на каждое предложение, я еще только задумал, а она уже подхватывала и мгновенно пробовала. Я тогда понял, что эта актриса может все. Она может сыграть и драму, и комедию, и даже трагедию. И еще — в ней есть какой-то нерв, какой-то излом, очень сегодняшний».

Вот на этом «изломе» она и сыграла роль, которая прославила ее на многих фестивалях — «Театры малых городов России», «Коляда-plays», Володинском, на краевой «Волшебной кулисе». Это была роль Людмилы в пьесе Коляды «Уйди-уйди» (режиссер С. Мещангин). Разбитная баба лет сорока. С фонарем под глазом, с лежачими парализованными старухами, Энгельсиной и Марксиной, с такой же бедовой дочкой, тоже с фонарем, но под другим глазом, с нищетой вокруг себя и — все равно с желанием быть счастливой.

Любимое всеми горожанами деревянное здание театра было уже закрыто, спектакли играли на месте бывшего буфета. (Новое здание строили двенадцать лет! За это время артисты уникального национального театра не видели настоящей сцены. Их лучшие годы проходили на задворках дворца культуры.) После спектакля я подскочила к ней, тихо сидящей в углу: «Валечка! Как вы замечательно играли!» И начала хлюпать носом. А она удивленно: «Вам правда это нравится? Такая чернуха и порнуха? А город не принял…», и совсем поникла плечами. Я поняла ее. В условиях Кудымкара это страшный приговор. Там сарафанное радио работает бесперебойно. Не мог малый город принять эту страшную правду. Не мог и не хотел. Кудымкару нравится смотреть на европейскую жизнь. Там национальные драматурги — Мольер, Лопе де Вега, Шеридан. А про нищую российскую жизнь они и без театра знают.

Спектакль приехал в Москву как лауреат фестиваля «Театры малых городов России». Играли на малой сцене «Стасика» в честь пятилетия Пермского края. Губернатор Чиркунов со свитой, большое начальство, ждали даже Путина, в зале куча пермских и коми-пермяцких чиновников, московские критики, Евгений Миронов, Татьяна Догилева (председатель жюри фестиваля). Все сначала веселились, глядя на такую экзотичную жизнь, потом начали поеживаться. В финале Мещангина невидящими глазами смотрела в зал и свистящим шепотом бормотала бессвязный текст, состоящий из выразительных, как всегда у Коляды, междометий:

«Ну вот где оно, счастье-то, ну вот где, а? Ну есть ведь оно где-то или нигде нету? Ну почему его нету-то, а? Ну где оно? Где-то, поди, есть у кого-то? Дак покажите, где?»

Зал замер. Я невольно оглянулась на губернатора, который сидел позади с каменным лицом. Ведь главный пермский слоган к тому времени был: «Счастье не за горами!» После спектакля я услышала авторитетное мнение капельдинерши: «Да разве можно такое в Москву привозить! Где это они такую жизнь нашли? Нигде сейчас так не живут!» И я подумала, что Кудымкар «не такая уж дыра», если и там, и в столице искусство понимают одинаково.

Недавно Мещангина сыграла Марью Васильевну в спектакле по пьесе Ю. Тупикиной «Ба» (режиссер Сергей Андреев). Героиня веселила зал своей деревенской скороговоркой и забавными оценками. Но ее монолог о том, как встретила она один раз мужчину в санатории и какой бы была ее жизнь и она сама, если бы осталась с ним… Ее глаза, исходящая от нее мощная тоска о несбывшейся жизни напомнили о том, что всегда было сильной стороной таланта этой актрисы: способности не играть, а жить.

Валентина Мещангина может и сейчас сыграть многое. Разумеется, из того, что подходит ей по возрасту. Справедливости ради надо сказать: роли у нее все эти годы есть. Она была испепеленной ненавистью испанской женщиной в роли матери Жениха в «Кровавой свадьбе» (режиссер С. Мещангин), она играла Капитолину в «Бабе Шанель» (режиссер С. Мещангин). Валентину в «Гнезде глухаря» (режиссер С. Андреев) она играла не менее интересно, чем Роза Хайруллина в спектакле Богомолова. Но все это не по ее таланту.

Сама же она относится к себе очень критично: «Ощущаю себя как отработанный материал. Когда меня хвалят, удивляюсь этому. О ролях не мечтала. О несыгранных не сожалею. Кроме одной — о Джульетте».