О V Межнациональном театральном фестивале «Сообщение» в Кудымкаре
Кудымкар — маленький город с большим театром. В дни V Межнационального театрального фестиваля «Сообщение» Коми-Пермяцкий национальный драматический театр стал местом притяжения не только для Пермского края, но и для всей страны. В самом названии фестиваля заложено два смысла: это и определенное послание, и взаимная коммуникация — «со-общение» — сцены и зала. И то, и другое нашло отражение в каждом фестивальном спектакле. Внутренняя драматургия фестиваля складывалась так, что каждая постановка передавала последующей одну из важнейших тем, как эстафетную палочку.
Удивительны зрители Кудымкара: многие их них приходили в театр каждый вечер. Редко когда приходилось видеть такой вдумчивый, внимательный и сонастроенный с артистами зал. Не случайно в этом театре перед спектаклями говорят не «Желаем вам приятного просмотра», а «Желаем вам содержательного вечера».
Ангелы в помощь
Тема дружеских отношений между мужчиной и женщиной, намеком возникшая в спектакле Коми-Пермяцкого национального театра «Субботин-Пермяк. Здешний», превратилась в историю о сложностях межнационального общения в постановке Альметьевского драматического театра «Не был женат» (16+) по повести татарского классика Гаяза Исхаки. Инсценировка, режиссура, сценография Айдара Заббарова, хореограф Софья Гуржиева, художник по свету Ольга Окулова.
Приветствие и просьбу выключить мобильные телефоны перед спектаклем произносит ребенок. Зрители не знают, откуда он взялся, но настраиваются на звуковую партитуру спектакля, где скачет по степи кобылица, жужжат пчелы, квакают лягушки, звучат народные песни… Лаконичная, стилистически выдержанная и функциональная декорация соответствует сдержанному и в то же время наполненному метафорами языку Исхаки. И косой планшет сцены, и висящее над ним огромное зеркало подвижны. Меняются углы наклона планшета и зеркала, меняются ритм, ракурс, масштаб. Благодаря зеркалу ряд сцен зрители видят сверху — с точки зрения ангелов.
Историю любви татарина и русской женщины рассказывают их еще не рожденные дети: бойкий, как Арлекин (Энже Сайфутдинова), и меланхоличный, как Пьеро (Диляра Фазлиева). Ангелы — горячо заинтересованные действующие лица: фанаты, чей постоянный фокус внимания — будущие родители. Невидимые для остальных героев, они и рассказчики, и слуги просцениума: взаимодействуют между собой и с залом, включены в каждую сцену, выражают свое отношение к происходящему.
Трагическое непонимание в сцене в горах, где Шамси и Анна говорят на разных языках, вводит зрителя в суть конфликта. С момента появления на сцене Айрат Мифтахов существует на высоком градусе. Его Шамси произносит по-татарски «не жена она мне», а беспомощная в чужой языковой среде Анна продолжает улыбаться и танцевать. Пока симпатии зрителей целиком на ее стороне. Но затем мы попадаем в сложный мир национальных и религиозных ограничений Шамсутдина и преисполняемся к нему сочувствием: это его монодрама, его противоречивая и неизбежная любовь, это ему нужна такая же, как Анна, но татарка.
Территорией свободы для героев становится Финляндия (действие происходит в 1915 году, и это еще часть Российской империи). Расстилается огромная, накрывающая планшет простыня. Хореографическая сцена любви сделана визуально, изобретательно и по-исхакийски целомудренно. Миляуша Хафизова играет Анну сдержанной, воспитанной и терпеливой. Но в конце первого действия хореографом Софьей Гуржиевой актрисе дан настолько яркий танец, и он так экспрессивно станцован и сыгран, что ясно, какую бурю эмоций таит в душе ее героиня. Летний отпуск в Финляндии полон лирических мгновений. Здесь Айрат Мифтахов, как и его герой, совсем другой: расслабленный, светлый, почти спокойный. И второй раз простыня появляется как обещание.
Пока герой мечется между Законом и Любовью, оба ангела превращаются в его дочек. Режиссер Айдар Заббаров заостряет конфликт, выводя на сцену олицетворение Закона и Любви. Но неслучайно мусульманского муллу и православного священника играет один и тот же мастер перевоплощения — Динар Хуснутдинов. Во время программных монологов Динара театр становится кафедрой: обе речи построены как прямое сообщение для зрителей. И зал напряженно внимает.
Несмотря на серьезность заявленной темы, в постановке много юмора. Если Шамси надо пить молоко с медом, то в ауле доят не только кобылиц, но и пчел. Четвертая стена разрушается, когда Анна с Шамси оказываются на выставке: смешно и изобретательно проходят герои по галерее от «Черного квадрата», наспех нарисованного ангелами, к «Тысяче глаз» — зрительному залу, «Шальной императрице», «Королю и королеве».
В спектакле нет ни одного лишнего движения, ни одной неточной актерской оценки. Все массовые сцены — театр, гололед, татарский клуб и прочие — превращены в совершенные хореографические миниатюры и четко сыграны. Любая роль пластически и драматически наполнена. Два эпизода — «подкатывающий» к Анне юноша в татарском клубе и мальчик в финале в исполнении Нафиса Газиева — блестящие соло. Из повести Гаяза Исхаки мы знаем, что Шамси проедет мимо дома своей татарской невесты и вернется к Анне в Петербург, где у них родятся еще двое детей. Но Айдар Заббаров оставляет в спектакле открытый финал, приглашая зрителей поразмышлять вместе с актерами.
Метафизик
Моноспектакль «Дервиш» (12+) Буинского государственного драматического театра, сыгранный народным артистом Республики Татарстан Раилем Садриевым, в постановке Тимура Кулова, — это камерный театр-кафедра: постановка касается личных судеб. Если в предыдущем спектакле язык был средством розни, то здесь язык объединяет зал и сцену. Обычно артист играет «Дервиша» на родном языке, но в рамках фестиваля «Сообщение» Раилю Садриеву было важно говорить с залом по-русски без посредника, чтобы его сообщение сразу достигало ушей и душ зрителей.
Спектакль существует сразу в трех временных пластах: на рубеже XIX–XX веков, когда жил татарский богослов Нургали Хасанов, чья биография положена в основу главной сюжетной линии спектакля; в постперестроечное время на рубеже XX–XXI веков, когда нашел свое призвание Раиль Садриев, а также здесь и сейчас. Автор дал постановке подзаголовок «спектакль о знаках» и вписал ее в давнюю историческую традицию — платоновский тип биографического хронотопа по Бахтину. Текст полон метафор, знаков, символов, но главной является метафора «своего пути». Артист с помощью пластики, актерского мастерства и нехитрых приспособлений перевоплощается из Нургали Хасанова в Раиля Садриева и обратно, и смотреть за этими перевоплощениями невероятно увлекательно. Оба его лирических героя, следуя за знаками, проходят «жизненный путь ищущих истинного познания».
Драйвовый способ существования актера и его ирония по отношению к самому себе заражают зрительный зал и заставляют слушать афоризмы и сентенции актера с особым вниманием: вдруг среди них встретятся предзнаменования?
Семья глухих
Следующая постановка открывала внутрифестивальную трилогию о недолюбленных детях. Если герои предыдущего спектакля читают мир, как текст, всматриваясь и вслушиваясь в каждый знак, то спектакль «Беруши» (18+) Салаватского башкирского драматического театра по пьесе Олжаса Жанайдарова имеет эпиграф «Слушать — не значит слышать». Режиссер Ильсур Казакбаев, художник Зилия Канчурина, музыкальное оформление Ильсура Казакбаева и Рифа Салишева, художник по свету Ильшат Саяхов.
Автору предыдущего спектакля необходимо говорить со зрителями на одном языке, авторам же этого спектакля важно оказаться со зрителями в одном пространстве. Спектакль проходит на планшете сцены. Зрители сидят в непосредственной близости от актеров, включены в разруху обшарпанной «однушки» братьев Булата и Уразбая и видят не только их мимику, но и любые неточные оценки, случайные действия, лишние движения. Пьеса Олжаса Жанайдарова переведена из казахских в башкирские реалии, братьям даны башкирские имена, введены новые герои — отец (Фанил Киньягулов) и мать (Гульчачак Шарипова).
Декорации выстроены линейно и симметрично. Квартира распластана перед зрителями, как развертка, где братья изо дня в день монотонно существуют в разных пространствах: у одного — уголок былой славы и диван, у другого — кухонный стол и постель на полу; у одного — новости из телевизора и радио, у другого — вечная проверка тетрадей. Отец без конца ковыряет лодку-долбленку и играет на курае справа; мать вяжет, шьет, готовит и поет народные песни слева. Родители — плакальщики: горестные созерцатели распада. Даны им и музыкальные включения в происходящее. В сцене предложения Уразбая (Радмир Давлетбаев) Тане (Нафиса Мазитова) мать поет эпиталаму. Отец с Булатом (Мираз Юмагузин) играют на кураях. В пьесе старший брат кажется тоньше и сложнее: он больше помнит о малой родине, тяготеет к национальной идентичности, читает стихи. Актер же играет Булата нарочито физиологично и несколько однообразно — в роли нет заявленных в пьесе переключений в верхний регистр, — но он органичен. Мираз Юмагузин танцует в халате, и это ироничная отсылка к Салавату Юлаеву.
Мальчик-теоретик Сергеев (Лиана Нигматуллина), который вызывается убить Булата, — привет из другой реальности. На его выходы звучит песня «Не от мира сего». Это самый наполненный драматический герой, существование которого сценически определенно. Лиана Нигматуллина создает образ подростка, у которого нет друзей, который интеллектуально выше сверстников. Его намерение проверить, тварь он дрожащая или право имеет, заканчивается определенным визуальным провалом, и актриса смело и точно это играет. Сергеев — единственный, кто развивается как персонаж и кому дано вырваться живым из этого мира. Члены семьи встретятся друг с другом уже где-то в лимбе.
Безотцовщина
Второй частью трилогии о детях, выросших без любви, стала семейная драма «Отец» по пьесе А. М. Горького «Последние» (12+) Башкирского национального молодежного театра имени Мустая Карима. Режиссер Денис Хуснияров, художник-постановщик Александр Мохов, художник по костюмам Мария Лукка, художник по свету Игорь Фомин.
Строгое и геометрическое пространство сцены заставлено мебелью. Во втором действии ее унесут, и останется пустое трагическое пространство с окнами-арками во все стороны. Няня Федосья (Ольга Мусина), как античный хор, связывает сцену и зал. Яков (Дмитрий Гусев) в начале спектакля не похож на больного. Софья (Лада Николаева) — сразу тень, она высохла и потухла, и за весь спектакль ей не удается обнять ни одного из детей. Жизнь на сцене начинается с появления Любови с ее правдой-маткой. Светлана Бронникова наделяет горбунью Любу особенной и очень точной пластикой, резким насмешливым голосом: Петрушка, «горький шут» Шекспира, она становится сатирическим комментатором происходящего. Слово «революционер» звучит на сцене несколько раз, и персонажи его произносят как-то по-особому, с французским прононсом, будто слово еще ново. Александра Комарова играет Соколову живой и теплой в этом холодном мире. Если в первом действии Петя (Владислав Нурисламов) и Вера (Зария Муратова, Эвелина Завричко) — дети, то во втором Петр — почти привидение, а Вера — жертва. Она меняется, возвращаясь от длинноволосого полицейского Якорева (Мельсик Петросян). И уже совсем другая Вера говорит ему: «Ступай вон!»
Уже первое появление Ивана производит комический эффект: все ждут великана, а появляется небольшой опереточный злодей — топорщит усы и вращает глазами: «Таракашечка, жидконогая козявочка-букашечка». Иван Коломийцев в исполнении Рената Фатхиева — не глыба, он зависимый, нелепый, пафосный, все его эмоции дутые. Им крутят и Лещ (Асхат Накиев), и Надя (Карина Фат-Ярмеева), и Александр (Загир Яруллин). Самодеятельный актер, не знающий, что играть в отсутствии режиссера. Есть мизансцена, когда Иван оказывается на сцене один. Хорошее время для монолога, но его нет — Иван пустой внутри. Потому он так радуется, когда видит подходящего брата: и «Два гренадера» тут вполне оправданны. Даже отказывает Соколовой он с подачи Александра. «Дети старят», — говорит Коломийцев, но этот Иван непозволительно молод, он никогда и не был отцом.
Железный век, железные сердца
Завершала фестивальную трилогию о детях, которым не хватило любви, эпическая драма «Куллерво» (12+) Национального театра Карелии. Режиссер Вячеслав Поляков, художник Егор Кукушкин, композитор Вячеслав Терентьев, художник по свету Алексей Воронин, саунд-дизайн Алексея Васильева.
Спектакль идет на двух языках — финском и русском. Зрители входят в зал и сразу погружаются в пространство эпоса, в ритм рун: Невидимый Комментатор (Андрей Горшков) читает руны о рождении железа и поясняет их. Потом он выйдет на сцену и попросит не убирать далеко гаджеты, так как в определенные моменты спектакля можно включить фонарик и побыть немного осветителем. А еще дальше — будет начитывать рэп.
Большая сцена Коми-Пермяцкого театра дала спектаклю «Куллерво» эпический объем. Металлические цепи, тяжелый металл, красные худи на актерах — как языки пламени. Спектакль буквально вываливается на зрителей. Эта жесткая брутальная история, адресованная подросткам и молодежи, начинается с предупреждения: «Никогда, народ грядущий, не давай детей родимых глупому на попеченье, чужаку на воспитанье!» Сценический бой между братьями нешуточный: «Чем один сильней ударит, тем сильней другой ответит». Род Калерво перебит, но на сцену выкатывается катушка от электрокабеля: в этой бойне, крови, слезах и боли родится младенец с посттравматическим стрессовым расстройством. Первые слова маленького Куллерво (Никита Анисимов): «Мне бы только стать повыше, мне бы только стать покрепче». Убить его не получается, растет быстро, сила огромная… Куллерво в расцвете сил (Вадим Малинин) идет пасти скот и ломает нож о запеченный в хлеб камень: «Только нож и был мне братом». Изобретательно придумана сцена с обращенными в коров волками и медведями: подвешенные на цепях огромные черепа. После первой мести Куллерво вспоминает, зачем был рожден и что единственное у него выходит хорошо. Встреча с сестрой решена как теневой театр. Мать отговаривает его, но взрослый Куллерво (Дмитрий Иванов) уничтожает весь род Унтамо. Но мать умерла, и жить Куллерво незачем: «Тот, кто дурно был воспитан, был неверно убаюкан, тот вовек не поумнеет, мудрость мужа не постигнет».
Покорная любовь
В акустическом камерном спектакле «К реке» (12+) Театральной компании «немхат» любви достаточно. Режиссер Александр Шумилин, драматург Дарина Чиркова.
Не просто камерная, а комнатная история, где зритель остается наедине с коми-пермяцкими письмами и песнями. Дарья Калина поет народные песни и играет на трещотке, пу-барабане, сигудэке, гуслях, дудочках. Письма и песни то коррелируют друг с другом, то расходятся. История Александры и Павла не трагическая, даже не драматическая, а лирическая. Главное в спектакле то, что эта история зрителям и слушателям выдается квантами. И пока мелодия длится, можно читать очередное письмо на русском или рассматривать на коми-пермяцком. Или слушать Дарью Калину и стараться уловить похожие слова в песне. Ведущими в спектакле оказываются музыка и сама Дарья как актриса: как она поет, как играет, как движутся ее пальцы. А герои мокьюментари, вступив в реку жизни, покорно отдались ее течению, и их вынесло на разные берега.
Завершал фестиваль спектакль Коми-Пермяцкого национального драматического театра «Кукуй, кукушечка!» (12+) режиссера Дарьи Левингер, показанный вне конкурсной программы.
Что общего в театральных постановках национальных театров? Они смело поднимают серьезные проблемы. Каждый театр использует свое двуязычие как яркое средство художественной выразительности и находит этому ресурсу применение в зависимости от материала и режиссерской задачи. При обращении к фольклору национальные театры находят новые формы и остаются современными.
Наталия Крылова
Петербургский театральный журнал